Разбирательство в третейском суде обладает очевидными плюсами по сравнению с разрешением споров в государственных судах – возможность выбора арбитров, большая гибкость процесса разбирательства, меньшая загруженность арбитров, дающая возможность арбитрам подробно разобраться в материалах дела, возможность исполнить решение арбитража в иностранной юрисдикции. Но есть два существенных минуса. Первый – цена вопроса. Если максимальная государственная пошлина для арбитражного суда составляет 200 тысяч рублей, то арбитражный сбор для третейских судов зависит от суммы иска и может достигать заоблачных цифр. Например, по известному делу Максимова Н.В. vs. ОАО «Новолипецкий металлургический комбинат» (дело № А40-35844/11-69-311) только присужденная МКАС при ТПП РФ частичная компенсация затрат на уплату арбитражного сбора составила более 12,5 миллиона руб.  Второй минус – стабильность решений третейских судов. При существенных затратах на третейское разбирательство выигравшая сторона должна иметь максимальные гарантии того, что решение третейского суда будет признано и приведено в исполнение.

Споры относительно необходимости принятия нового закона о третейских судах, который бы способствовал, с одной стороны, большей стабильности третейских решений, а с другой стороны, усложнил функционирование «карманных арбитражей», велись очень давно. Разработанный Министерством юстиции законопроект «О третейских судах и арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации», в целом, предлагает достаточно эффективную модель устройства третейских судов для достижения указанных целей.

Как следует из Пояснительной записки, Законопроект направлен на решение ряда назревших проблем в области третейского разбирательства, а именно,  наличие пробелов в правовом регулировании процессуальных вопросов ведения третейского процесса, снижающих его эффективность, неопределенность, связанная с арбитрабильностью некоторых видов споров;  наличие «карманных» третейских судов, которые подрывают доверие к альтернативной системе урегулирования споров не только среди хозяйствующих субъектов, но и среди судей государственных судов. Последнее ведет к необоснованным отменам или отказам в приведении в исполнение решений третейских судов.  Рассмотрим положения законопроекта более детально для того, чтобы определить, насколько используемые им средства достигают заявленным целям, и какие правовые последствия будет иметь его принятие в таком виде, в котором он существует сейчас.

I. Неопределенность относительно арбитрабильности некоторых видов споров

1. Согласно действующему федеральному закону, в третейский суд может передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений. Термин «гражданское правоотношение» зачастую приводил суды в замешательство при наличии «публичных» элементов в споре. В частности, в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2011 года указан пример, когда суды вплоть до кассационной инстанции отказывали в выдаче исполнительного листа по спору, так как спор возник из публичного договора, следовательно, по мнению судов, спор имел административно-правовую (публичную) природу.

Законопроект устраняет данную неопределенность, указывая в п. 5 ст. 1, что в арбитраж могут передаваться споры, возникающие из гражданско-правовых и иных частноправовых отношений, если стороны спора в соответствии с законодательством Российской Федерации могут свободно распоряжаться своими процессуальными правами в рамках таких споров (изменять основания и предмет иска, признавать иск, отказываться от иска и заключать мировое соглашение).

2. Пункт 7 ст. 7 законопроекта закрепляет возможность передачи корпоративных споров на рассмотрение в третейский суд.  Для бизнес сообщества это является важным позитивным нововведением.  По своему характеру корпоративный спор очень похож  на развод между супругами, когда во время судебного разбирательства всплывают деликатные подробности, которые стороны предпочитают не разглашать. Однако в силу законодательного требования об открытости судебных заседаний любое лицо может присутствовать в судебном заседании, а значит получить доступ к деликатной информации. Поэтому разбирательство в третейском суде наилучшим образом отвечает потребностям тяжущихся сторон в силу конфиденциальности.

Однако, начиная с 2006 г. (после вышеупомянутого дела Максимова),  корпоративные споры были признаны неарбитрабильными  в силу якобы закрепленной в ст. 225.1 компетенции арбитражных (государственных) судов по корпоративным делам. Законопроект устраняет установленный судами запрет на рассмотрение арбитражами корпоративных споров.

Согласно законопроекту для того, чтобы в третейском суде можно было рассматривать корпоративный спор, необходимо соблюдение двух условий. Первое, третейская оговорка должна быть включена в Устав организации. Данное положение аналогично позиции немецких судов относительно арбитрабильности корпоративных споров. Германский Федеральный Суд (аналог Российского Верховного Суда) 6 апреля 2009 г.  в Решении № II ZR 255/08 на 180-градусов изменил свою правовую позицию относительно нерабитрабильности корпоративных споров, обозначив, однако, что третейская оговорка должна содержаться в Уставе. Второе условие заключается в том, что в третейский суд могут передаваться споры с участием участников юридического лица и самого юридического лица.

Формальная интерпретация данного положения приведет к тому, что только те споры могут быть признаны арбитрабильными, в которых одновременно участвуют и участники, и общество. Таким образом, споры об обжаловании решений общих собраний акционеров (участников), органов управления обществом, споры о предоставлении информации участникам, споры о признании сделок общества недействительными будут признаны арбитрабильными. Однако те корпоративные споры, которые проходят без привлечения общества (например, между участниками относительно принадлежности долей), скорее всего, будут признаваться неарбитрабильными. Более того, неарбитрабильными будут также признаны, очевидно, споры из акционерных соглашений.

Относительно арбитрабильности корпоративных споров, законопроект также устанавливает, что арбитражное соглашение не может быть заключено путем его включения в устав открытого акционерного общества с числом акционеров – владельцев голосующих акций 1000 и более, а также открытого акционерного общества, ценные бумаги которого допущены к публичному размещению и (или) обращению. Данное ограничение арбитрабильности корпоративных споров исходит из необходимости эффективной организации процесса рассмотрения споров в третейском суде. Как следует из ст. 40 законопроекта до начала разбирательства по корпоративным спорам арбитражное учреждение должно уведомить юридическое лицо о поданном исковом заявлении, которое в свою очередь должно уведомить всех участников. При этом арбитражное учреждение должно предоставить право каждому участнику юридического лица присоединиться к разбирательству. Согласимся, что при наличии более 1000 участников, реализация права на участие будет весьма ограничена.

II. Более четкая регламентация деятельности  третейских судов

1. Законопроект закрепляет положения, которые обязательным образом должны содержаться в регламентах арбитражных учреждений, то есть вводит своеобразный государственный стандарт по регламентации устройства и функционирования арбитражных учреждений.  Видится, что унификация деятельности третейских судов благотворно скажется на доверии по отношению к арбитражным учреждениям, так как понятные, ясные, четкие и предсказуемые процедуры арбитражного учреждения облегчают выбор сторон в пользу передачи споров на арбитраж.

2. Институт ответственности арбитражного учреждения и арбитров до настоящего времени оставался камнем преткновения. С одной стороны, третейский суд как организация, занимающаяся администрированием третейского разбирательства, не может нести ответственность за решения арбитров. С другой стороны, третейские суды зачастую имеют свой список арбитров, поэтому они должны действовать осмотрительно при выборе арбитров. Исходя из принципа должной осмотрительности логично предположить, что арбитражное учреждение можно признать ответственным за вынесение незаконного решения (mutatis mutandis, ответственность работодателя за действия работников).

Ст. 45  Законопроекта закрепляет, что постоянно действующее арбитражное учреждение несет гражданско-правовую ответственность перед сторонами арбитражного разбирательства только в виде возмещения убытков, причиненных им вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения своих функций по администрированию арбитража. Оно не несет гражданско-правовой ответственности перед сторонами арбитражного разбирательства за убытки, причиненные действиями (бездействием) арбитров.

3. Определенную неоднозначность имеет ст. 43, которая устанавливает основание для ликвидации постоянно действующего арбитражного учреждения, предусмотренные пунктом 2 статьи 61 Гражданского кодекса РФ. Данный пункт закрепляет возможность ликвидации организации в случае допущенных при его создании грубых нарушений закона, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов. Разумно и логично предположить, что отмена или отказ в выдаче исполнительного листа на решение арбитражного учреждения не должно приводить к признанию этого учреждения грубо нарушающим закон, однако исключать такую возможность также нельзя.

III. Уточнение процессуальных моментов ведения разбирательства в арбитражном учреждении

1. Юристы, занимающиеся разбирательством в третейских судах и сопутствующими разбирательствами в государственных арбитражных судах, часто сталкивались с «проблемой дефиниций». В России государственные суды, занимающиеся разрешением споров между хозяйствующими субъектами, называются арбитражными судами. В то же самое время на международном уровне арбитраж (arbitration) означает именно третейское разбирательство. Поэтому нередко во время судебного разбирательства вставал вопрос, является ли третейский суд арбитражным учреждением. Законопроект устраняет эту проблему понятий, закрепляя уже в своем названии взаимозаменяемость  и синонимичность понятий «арбитраж» и «третейское разбирательство».

2. Еще одним позитивным новшеством данного законопроекта является четкая регламентация процедуры отмены решения третейского суда.  Как известно, ныне действующий Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации» в ст. 40 устанавливает, что решение третейского суда может быть оспорено участвующей в деле стороной путем подачи заявления об отмене решения в компетентный суд, если в третейском соглашении не предусмотрено, что решение третейского суда является окончательным. Данная позиция также была подтверждена пунктом 9 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.12.2005 N 96. Однако на практике было не понятно, в том числе и для судей, подлежит ли прекращению любое заявление об отмене окончательного решения, или суд должен рассмотреть основания для отмены. В результате выносились противоречивые судебные решения, когда в одних случаях суды прекращали производство при установлении окончательности третейского решения, а в других – переходили к рассмотрению заявления об отмене по существу. Законопроект закрепляет в ст. 35, что при установлении окончательности третейского решения, решение третейского суда может быть отменено только по двум основаниям: неарбитрабильность спора и противоречие публичному порядку.

3.Спорным, однако, видится положение пункта 1 ст. 8 законопроекта, где указано, что  суд, в который подан иск по вопросу, являющемуся предметом арбитражного соглашения, должен направить стороны в арбитраж, если не найдет, что соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Фактически это нарушает принцип Kompetenz-Kompetenz, согласно которому третейский суд должен быть уполномочен самостоятельно решить о наличии или отсутствии компетенции.

IV. Борьба с «карманными» третейскими судами

Ст. 41 законопроекта вводит следующее правило: арбитражным учреждениям запрещается администрировать разбирательства, в которых их учредители, участники, а также их контролирующие и контролируемые лица выступают в качестве стороны арбитражного разбирательства, если учредители, участники постоянно действующего арбитражного института, а также их контролирующие и контролируемые лица входят в состав органов постоянно действующего арбитражного учреждения, принимающих какие-либо решения в связи с администрированием спора.

Как упоминало Министерство юстиции в Пояснительной записке для законопроекта, одна из целей введения нового закона – борьба с аффилированными арбитражами. Первая часть этой статьи – серьезная заявка на достижение данной цели.  Если бы на этом статья заканчивалась, то это был бы серьезный удар по карманным судам. Однако статья продолжается следующей формулировкой, “если учредители…. входят в состав органов постоянно действующего арбитражного учреждения, принимающих какие-либо решения в связи с администрированием спора”. Данное условие существенным образом нивелирует желаемый эффект от статьи.  Предположим, что при банке Z было создано арбитражное учреждение.  Хотя банк Z не входит в состав указанных органов, назвать арбитражное учреждение «независимым» можно будет разве что с очень большой натяжкой.

Автор: Марина Агальцова, юрист московского офиса МЮГ AstapovLawyers