Введение

Как известно, одним из важных механизмов защиты прав является право на обращение в третейский суд[1]. Преимущества третейского суда перед государственным известны: независимость, конфиденциальность,  право быть выслушанными арбитрами, возможность взыскания штрафных санкций в полном объеме, процентов за пользование чужими денежными средствами, расходов и прочее.

До недавнего времени стороны акционерного соглашения не были лишены такой возможности, однако, дело Максимов Н.В. vs. ОАО “НЛМК” № А40-35844/11-69-311[2] изменило расстановку сил и, в какой-то мере, ослабило конкуренцию российского законодательства в борьбе за первенство в регулировании отношений инвесторов. Почему было принято такое решение и действительно ли споры из корпоративных отношений и акционерных соглашений не могут рассматриваться в третейских судах? Как данная проблема решается в иностранных юрисдикциях? Попробуем разобраться в поставленных вопросах.

Максимов Н.В. и ОАО “НЛМК” заключили договор купли-продажи акций российского общества. Договор содержал арбитражную оговорку о передачи спора на рассмотрение МКАС при ТПП РФ. В связи с неуплатой суммы по договору Максимов Н.В.  обратился в третейский суд, который  удовлетворил требование истца и взыскал с ОАО “НЛМК” более 9 млрд. рублей.

ОАО “НЛМК” обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с требованием об отмене решения третейского суда. Определением от 21.06.2011 решение МКАС при ТПП РФ отменено, определение суда первой инстанции позднее было подтверждено вышестоящими судами.

Позиция судов сводилась к следующему: договор, в отношении которого возник спор, регулировал вопросы заключения соглашения о корпоративном управлении, а также проведение дополнительной эмиссии акций. Указанные вопросы являются корпоративными вопросами, отнесенными п. 2 ст. 225.1 АПК РФ к специальной подведомственности арбитражных судов. ФАС Московского округа указал на публично-правовой неарбитрабильный характер спора по вопросам о переходе права собственности на акции, в результате исполнения всего комплекса условий сделки о корпоративном управлении. Кроме того, суд пришел к выводу, что специальная подведомственность корпоративных споров не только свидетельствует о разграничении компетенции судов общей юрисдикции и арбитражных судов, но также означает, что указанные споры не могут быть переданы на разрешение третейских судов в силу характера и специфики правоотношений, порождающих такие споры, что следует из системного толкования норм статей 4, 33 АПК РФ. Далее суд указывает, что данная система создана для обеспечения соблюдения баланса частных и публичных интересов, правовой определенности в государственной защите прав и свобод.

Представляется, что данный вывод суда не основан на нормах действующего законодательства, кроме того дан в отсутствие системного толкования существующих норм права.

Акционерное соглашение – гражданско-правовой договор

Вопрос о возможности рассмотрения спора из акционерного соглашения в третейском суде  лежит в плоскости нескольких отраслей права и конкуренции существующих норм.

С точки зрения гражданского и корпоративного права действующее законодательство предусматривает право сторон на заключение акционерного соглашения (ст. 32.1 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ «Об акционерных обществах») или договор об осуществлении прав участников общества (п. 3 ст. 8 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»).

Акционерное соглашение – это договор об осуществлении прав, удостоверенных акциями, и (или) об особенностях осуществления прав на акции.

В тоже время, если говорить о природе такого соглашения, то она носит гражданско-правовую природу и является сделкой. В этой связи на нее распространяются все свободы, предусмотренные действующим законодательством и прежде всего свобода договора, ограниченная запретительными императивными нормами, обязанностью не нарушения прав третьих лиц и публичных интересов.

Анализ действующего законодательства выявил отсутствие запретительных норм, принятых в отношении акционерных соглашений, кроме положения устанавливающего, что акционерное соглашение является обязательным только для его сторон.

Арбитрабильность – возможность отнесения спора на рассмотрение третейским судом

Далее, рассмотрим специальные положения, регулирующие деятельность третейских судов.

Данные нормы лежат в плоскости особого регулирования. По данному вопросу приняты и действуют следующие акты: Нью-Йоркская конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958, Федеральный закон от 24.07.2002 N 102-ФЗ “О третейских судах в Российской Федерации” (далее – «Закон о третейских судах») и Закон РФ от 07.07.1993 N 5338-I “О международном коммерческом арбитраже” (далее – «Закон о МКА»), а также утвержденные регламенты третейских судов, принятые в развитие действующего законодательства.

Именно положения указанных актов устанавливают, какие споры могут быть отнесены к компетенции третейских судов. Такая правоспособность в теории права называется «арбитрабильность», от англ. термина «arbitrability»[3].

Согласно п. 2 ст. 1 Закона о третейских судах в третейский суд может по соглашению сторон третейского разбирательства передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено федеральным законом. На тех же критериях основывает свою позицию п. 2, п. 4 ст. 1 Закона о МКА.

Таким образом, специальными нормами установлено, что в третейском суде подлежат рассмотрению споры из гражданских правоотношений.

Гражданское правоотношение – юридическая связь равных, имущественно и организационно обособленных субъектов имущественных и личных неимущественных отношений, выражающаяся в наличии у них субъективных прав и обязанностей, обеспеченных возможностью применения к их нарушителям государственно-принудительных мер имущественного характера[4]. Акционерное соглашение – это договор, заключенный между равными субъектами права, таким образом, нет оснований считать правоотношения вытекающие из него негражданскими. Таким образом,  акционерное соглашение обладает признаками арбитрабильности.

Арбитрабильность и подведомственность не синонимичные понятия

Арбитрабильность и зачастую путают с подведомственностью. Нормы о подведомственности устанавливают, какие споры могут быть подведомственны государственным судам (ст.ст. 24, 33 АПК РФ, ст. 22 ГПК РФ).

В тоже время в соответствии с п. 6 ст. 4 АПК РФ по соглашению сторон подведомственный арбитражному суду спор, возникающий из гражданских правоотношений, до принятия арбитражным судом инстанции судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу, может быть передан сторонами на рассмотрение третейского суда, если иное не установлено федеральным законом. Данная норма коррелирует с положением п. 3 ст. 3 ГПК РФ.

Таким образом, в соответствии с указанными положениями все подведомственные споры могут быть переданы на рассмотрение третейского суда.

Действующее законодательство содержит только одно положение о запрете передачи споров на рассмотрение в третейский суд – в делах о банкротстве

Рассмотрим действующее законодательство на предмет запретов передачи споров на рассмотрение третейских судов.

В Постановлении Конституционного суда РФ от 26.05.2011 № 10-П указывается на необходимость исследования природы отношений, возникших между сторонами спора, для определения наличия или отсутствия «публичного» элемента, так как «в системе действующего правового регулирования не допускается передача на рассмотрение третейского суда споров, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, а также дел, рассматриваемых в порядке особого производства, не отвечающих традиционным признакам споров о праве (дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение, и др.)».

Анализ законодательства на выявление императивных норм привел к выводу о том, что единственная норма, явно запрещающая передачу споров в третейский суд – это п. 3 ст. 33 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ “О несостоятельности (банкротстве)”, предусматривающая, что дело о банкротстве не может быть передано на рассмотрение в третейский суд. Смысл исключения данных споров из компетенции третейских судов понятен – необходимость защиты интересов широкого круга лиц, так как во время банкротства происходит выявление всех кредиторов (это и есть элемент «публичности» данных отношений) для того, чтобы по справедливости (то есть исходя из имеющейся конкурсной массы) удовлетворить их требования.  Если банкротство можно было бы проводить в третейских судах с присущей для третейских судов конфиденциальностью, то выявление всех кредиторов было бы просто невозможно.

Другие нормы в действующем законодательстве, включая положения АПК РФ и ГПК РФ, отсутствуют.

Только третейский суд вправе решать вопрос о наличии компетенции

Кроме того, авторы настоящей статьи убеждены, что с процессуальной точки зрения только третейский суд вправе решать вопрос о наличии у него компетенции на рассмотрение конкретного спора. Данный вывод следует из процитированного ранее Постановления Конституционного суда РФ от 26.05.2011 № 10-П, из которого однозначно следует необходимость исследования в каждом конкретном деле наличие или отсутствие элементов «публичности» отношений, что возможно только во время детального анализа правоотношений.

Например, в соответствии с п. 4 § 2 Регламента МКАС при ТПП РФ вопрос о компетенции третейского суда по конкретному делу решается составом арбитража, рассматривающим спор. Состав арбитража вправе вынести отдельное постановление по вопросу о компетенции до рассмотрения спора по существу либо отразить этот вопрос в решении по существу спора.

Таким образом, вопрос о наличии компетенции вправе решать только третейский суд.

Конституционный суд указал, что положение об исключительной компетенции арбитражных судов не затрагивает право сторон на передачу этих споров в третейский суд

Рассмотрим сходную ситуацию, с объектами недвижимого имущества.

В соответствии со ст. 248 АПК РФ к исключительной компетенции государственных арбитражных судов относятся споры, предметом которых являются недвижимое имущество или права на него. Эта же статья устанавливает исключительную компетенцию арбитражных судов в РФ по спорам, связанным с учреждением, ликвидацией или регистрацией на территории РФ юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также с оспариванием решений органов этих юридических лиц (п. 5 п. 1 ст. 248 АПК РФ).

Долгое время считалось, что споры о праве на объекты недвижимого имущества не арбитрабильны, поскольку в соответствии со ст. 248 АПК РФ они относятся к исключительной компетенции государственных арбитражных судов.

Позднее такой подход был прямо признан недопустимым. Согласно п. 4 Постановления Конституционного суда РФ от 26.05.2011 № 10-П положение ст. 248 АПК РФ направлено на разграничение компетенции государственных судов различных стран по рассмотрению трансграничных споров. Ее толкование как устанавливающей исключительную подсудность споров относительно недвижимого имущества арбитражным судам, т.е. исключающей возможность передачи этих споров на рассмотрение третейских судов, не основано на понимании института исключительной подсудности как закрепляющего неизменяемые правила о компетенции внутри системы государственных судов для целей исключения пророгационных соглашений, но не препятствующего сторонам использовать альтернативные юрисдикционные формы при соблюдении общих правил, установленных для них законом.

Учитывая вышеизложенное, и позицию Конституционного суда РФ вывод о возможности рассмотрения спора из акционерного соглашения в третейском суде представляется  соответствующим действующему законодательству и судебной практике.

Подходы, сформированные в иностранных юрисдикциях

Европейские соседи России – Германия, Австрия, Англия – в которых третейский суд уже давно стал привычным способом разрешения споров, еще несколько десятилетий назад довольно осторожно относились к возможности разрешения корпоративных споров в таком суде. Подчеркивалось, что в отличие от договорных отношений, в которых на первое место выходит свобода поведения сторон, нормы корпоративного права имеют императивный характер и не предполагают свободный выбор сторонами своего поведения. Однако в последнее время эти страны отошли от подобного подхода в пользу третейского разбирательства[5].

Части 1 и 2 ст. 1030 немецкого Гражданско-процессуального кодекса закрепляют, что любой иск, основанный на экономическом интересе, может быть рассмотрен в третейском суде, равно как и иск, хотя и не основанный на экономическом интересе, но основанный на правах, которыми стороны могут свободно распоряжаться.   При этом под иском, основанным на экономическом интересе, понимается требование, происходящее из правовых финансовых отношений, если в иске заявлено денежное требование, или если иск направлен на удовлетворение экономических интересов.

На первый взгляд, может показаться, что немецкий кодекс дает абсолютный carte blanche для рассмотрения корпоративных споров в третейском суде. Но это только на первый взгляд. Путь к признанию арбитрабильности акционерных соглашений был весьма тернистый. Например, в Германии вплоть до 2009 года господствовало мнение, что корпоративные споры не арбитрабильны. Данная позиция основывалась на секции 248 параграфа 1, предложения 1 Закона Германии об акционерных обществах, которая гласит, что если решение общего собрания было признано недействительным окончательным судебным решением, такое решение должно быть обязательным для всех акционеров, исполнительных и надзорных органов, даже если они и не были стороной в процессе. Обратим внимание на то, что статья апеллирует именно к судебному решению. Поэтому в немецком праве долгое время была неясность относительно возможности обжалования решений  собрания акционеров в порядке третейского разбирательства.

Германский Федеральный Верховный Суд 29.03. 1996 отказался применить секцию 248  Закона Германии об акционерных обществах к решению третейского суда. Он указал, что данная секция содержит исключение из арбитрабильности экономических споров, а значит, корпоративные споры не подлежат рассмотрению в третейских судах. Подобное положение господствовало в Германии до 06.04.2009, когда  Германский Федеральный Суд (аналог Российского Верховного Суда) в Решении № II ZR 255/08, хотя и признал переданное на рассмотрение акционерное соглашение неарбитрабильным, сделал несколько чрезвычайно важных оговорок.

В данном деле суд сказал, что для признания акционерного соглашения арбитрабильным необходимо соблюдение ряда требований. Первое,  учредительные документы компании должны содержать арбитражную оговорку[6]. Если же учредительные документы не содержат такой оговорки, то она может содержаться и в ином документе. Однако при этом необходимо, чтобы сама компания в лице исполнительных органов, была стороной в таком договоре. Второе, арбитражная оговорка должна быть составлена таким образом, чтобы сделать возможным рассмотрение всех возражений относительно конкретного решения общего собрания в одном споре, так как решение третейского суда относительно недействительности решения общего собрания будет обязательно для всех акционеров, а также для самой компании и всех ее представителей. Таким образом, суд посчитал, что арбитражная оговорка обязательно должна исключить возможность принятия противоречивых судебных решений. Третье, арбитражное соглашение должно давать возможность всем акционерам участвовать в заседаниях третейского суда. При этом все акционеры должны быть уведомлены о заседаниях, им должна быть предоставлена возможность участия в назначении арбитров. Более того, они могут выступить как на стороне истца, так на стороне ответчика.

Таким образом, немецкие суды исходят из арбитрабильности акционерных споров при условии, что все акционеры были стороной в арбитражном соглашении[7].

В Австрии суды занимают еще более про-арбитрабильную позицию. Верховный суд Австрии 08.12.2011 подтвердил принципиальную арбитрабильность акционерных споров при соблюдении некоторых требований к ним. Спор, который рассматривался Верховным судом Австрии, касался совместного предприятия сотовой связи, основанного в 1995 году пятью участниками общества.

При образовании компании, участники подписали учредительный договор и соглашение участников о порядке реализации своих прав, каждое из которых содержало арбитражное соглашение. Согласно соглашению об осуществлении прав при определённых условиях применялся опцион колл. Воспользовавшись данным положением, один участник обратился в третейский суд с целью получить решение, которое позволяло бы ему воспользоваться возможностью опциона колл. Три других участника общества не участвовали в третейском разбирательстве. Ответчик по спору заявил о неарбитрабильности данного спора в силу его корпоративного характера, диктующего необходимость участия всех участников общества в третейском разбирательстве. Однако суд не согласился с таким мнением. Он отметил, что возникшие в связи с арбитражным соглашением в настоящем деле отношения носят чисто договорный характер.

Верховный суд Австрии также указал на необходимость соответствия арбитражного соглашения ряду требований для признания его арбитрабильности. Первое, все акционеры должны быть участниками одного соглашения. Второе, если решение третейского суда будет влиять на права и обязанности других акционеров, то их необходимо привлекать к участию в разбирательстве.  Третье, суд также указал, что природа спора может также требовать привлечения к третейскому разбирательству всех акционеров. Это может произойти в случае, если решение будет направлено в пользу или против всех акционеров[8]. Таким образом, Австрия и Германия признают арбитрабильность корпоративных споров, признавая тем самым «договорную» концепцию акционерного соглашения. Однако суды в данных государствах балансируют возможность передачи корпоративных споров на рассмотрение третейским судам необходимостью защиты прав третьих лиц, не связанных арбитражной оговоркой, а также невозможностью создания «конкуренции» решений судов.

Суды Великобритании, в целом предоставляя зеленый свет для разрешения корпоративных споров в третейских судах, также выдвигают некоторые требования к арбитражному соглашению. Например, в 2010 году Апелляционный суд Великобритании в решении Fulham FC v Richards [2010] EWHC 3111 закрепил подход, согласно которому корпоративные споры могут рассматриваться в третейском суде. При этом обратим внимание на то, что в данном случае как такого акционерного соглашения не было, а арбитражная оговорка содержалась в учредительных документах, и распространялась, таким образом, на всех участников юридического лица. Рассмотренный спор касался действий председателя совета директоров.

Судьи апелляционного суда признали, что часть корпоративных споров, действительно, неарбитрабильны, например, банкротство. При этом неарбитрабильность данных споров обусловлена тем, что они создают правовые последствия для третьих лиц, а не только для участников арбитражного соглашения (то есть имеют erga omnes эффект). Появление определённых корпоративных споров, которые не могут быть рассмотрены в третейском разбирательстве, не влечет признание всех корпоративных споров неарбитрабильными. Поэтому суд должен исследовать в каждом конкретном случае все обстоятельства дела для установления факта арбитрабильности спора. При этом надлежит учитывать, что спор, затрагивающий публичный интерес, подлежит разрешению только в государственных судах. Если спор носит внутренний характер, то есть в него вовлечены исключительно участники компании, или участники и члены совета директоров, то данный спор является арбитрабильным. Суд указал, что даже если третейское  разбирательство может затрагивать интересы третьих лиц, это автоматически не ведет  к невозможности рассматривать спор в третейском разбирательстве, так как арбитр может рассмотреть это обстоятельство перед вынесением решения. Остается загадкой, что конкретно имели в виду судьи под возможностью рассмотреть распространение решение на третьих лиц, равно как не понятно, необходимо ли привлекать этих самых третьих лиц к третейскому разбирательству.

Вывод

Системное толкование приведенных норм российского законодательства, а также подходов сформированных в иностранных  юрисдикциях, позволяют сделать вывод о том, что российское законодательство сформировано сходным образом с законодательством западных государств. При этом у европейских соседей, как показала статья, еще совсем недавно признававших невозможность рассмотрения корпоративных споров в третейских судах, за последнее десятилетие произошел новый виток в понимании акционерного соглашения, так как оно стало трактоваться как гражданско-правовой договор. Это привело к выводу о том, что возникающие из него споры могут быть рассмотрены и в третейском разбирательстве. При этом формальное ограничение в виде необходимости судебного решения для признания решения собрания акционеров недействительным, было признано несостоятельным ограничением свободы договора.

В России запрет на рассмотрение корпоративных споров основывается на положениях об их исключительной подсудности арбитражным судам, что свидетельствует о некоторой ограниченности понимания российскими судами термина «исключительная компетенция».  Несмотря на то, Конституционный Суд РФ указал, что институт «исключительной компетенции» направлен на разграничение компетенции государственных судов, и не исключает возможность передачи этих споров на рассмотрение третейских судов.

Таким образом,  судебные акты, принятые по делу  Максимов Н.В. vs. ОАО “НЛМК” не отражают текущего положения дел в российском законодательстве, основаны на узкой интерпретации термина «исключительная подсудность» и неполном выяснении природы акционерного соглашения. Поэтому хотелось бы надеяться, что в ближайшее время арбитражные суды отойдут от ограниченного подхода и признают арбитрабильность корпоративных споров. А пока участникам гражданского оборота следует с одной стороны правильно понимать и толковать положения действующего законодательства, а с другой стороны принимать во внимание те риски, которые существуют в связи со сложившимися подходами государственных судов.

Источник: журнал “Закон”

Авторы:

Наталья Коновалова, старший юрист

Марина Агальцова, юрист 

[1] Здесь и далее под термином «третейский суд» авторы настоящей статьи подразумевают суды, образованные в соответствии с Федеральным законом от 24.07.2002 N 102-ФЗ “О третейских судах в Российской Федерации” и Законом РФ от 07.07.1993 N 5338-I “О международном коммерческом арбитраже” и любые иные коммерческие арбитражи, образованные в иностранных юрисдикциях.

[2] Определением Арбитражного суда города Москвы от 28.06.2011 по делу N А40-35844/11-69-311 требование об отмене решения МКАС при ТПП РФ удовлетворено, судебный акт подтвержден вышестоящими судами постановлением ФАС Московского округа от 26.09.2011, определением ВАС РФ от 30.01.2012 N ВАС-15384/11 отказано в передаче дела в президиум ВАС РФ, определением от 17.07.2012 N 1488-О Конституционный суд РФ отказал в принятии заявления к рассмотрению.

[3] Карабельников Б.Р. МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОММЕРЧЕСКИЙ АРБИТРАЖ. Учебник. Издание 2-ое, переработанное и дополненное. М.: 2013. § 2.10. Арбитрабильность предмета спора.

[4] Гражданское право. В 2-х томах. Том 1.  Под ред. Суханова Е.А. 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Волтерс Клувер, 2004-2005.

[5] Loukas A. Mistelis, Stavros L. Brekoulakis. Arbitrability: International & Comparative Perspectives.

[6] Здесь и далее «арбитражная оговорка» и «арбитражное соглашение» рассматриваются как синонимичные понятия.

[7] Dr. Jan Kraayvanger, Dr. Mark C. Hilgard. Arbitrability of Shareholders’ Disputes under German Law

[8] Supreme Court Sets Requirements for Arbitrability of Corporate Disputes